Процесс срыва при зависимости (алкогольной и наркотической)

Чтобы понять, что такое срывной процесс, воспользуемся опять несколькими образами.

Широкий путь. Если вы думаете, что, начав выздоравливать, наркоман или алкоголик радостно шагает по новому пути, вы заблуждаетесь. Десять лет перед этим наркоман шел иной дорогой, и она было достаточно понятна. Его друзья тоже ходили по этой дороге употребления, известны были на ней опасности: милиция, передозировка, отсутствие наркотика и др. — и был опыт как-то справляться с этими опасностями. Была (хотя бы вначале) своего рода романтика и уж точно, безответственность в прогулках по этой дороге. Впереди маячил обрыв, за которым последовательно исчезали попутчики, но это же происходило не со мной, я буду поосторожнее... и все равно иной дороги нет... Плохо, страшно, зато знакомо. Когда обозначился иной путь, путь выздоровления, пришлось уйти от прежнего пути совсем. Просто мы пошли направо, а широкий путь остался слева. На новом пути нет ничего знакомого: ни прежних попутчиков, ни понятной перспективы (кроме общих фраз и лозунгов, которым не очень-то и верится), ни даже прежних опасностей. Есть какие-то другие, и еще не понятно, как с ними справляться... Это совершенно новый путь. Нет никакого опыта! У нас есть опыт до зависимости, не-зависимости, — и опыт употребления. Опыта выздоровления у нас, конечно, еще нет! Поэтому наркоман не очень-то торопится отходить далеко от прежнего пути. Выздоровление, конечно, хорошо, но так уж совсем расстаться с прошлым, это же очень трудно! Подождите, я вот тут шнурки завяжу, друг встретился — надо спросить его, как дела, и вообще... Отойдя от развилки на два шага, наркоман или алкоголик медлит. Он вроде бы выздоравливает, ему не особенно что-то можно возразить, но если что-то случится в его жизни — или с той стороны громко позовут — он в один прыжок может оказаться на прежнем широком пути, сначала к своему облегчению, а потом к горьким слезам. Непривычное и потому страшное это новое дело — выздоровление.

Развилка. Продолжая предыдущий образ, можно еще показать один вариант, довольно частый среди начинающих выздоравливать людей. Человек даже не уходит с широкого пути действующего наркомана или алкоголика, но другой ногой старается все же идти по пути выздоровления. И сначала это у него как-то получается, ну, несколько шагов! При этом он стоит в весьма неудобной и неприличной позе, приветливо кивая попутчикам на обеих дорогах. Зато он знает: если что не так, чуть что плохо — он ножку поднял, и вот уже совсем свой на другой дороге. Чуть успокоилось — он тихонечко ставит ногу на нее опять, мило всем улыбаясь. Вроде бы выздоравливает, и вроде бы нет... Ходит на собрания АН, говорит о своих проблемах, написал задание по Первому шагу — и продолжает общаться с прежними друзьями, «гоняет тягу» в курилке. У человека два лица, «одно из них, конечно, личина: которое ж из двух?» В нашей истории понятно, какое: человек сам себя обманывает выздоровлением, на самом деле он принадлежит еще широкому пути, хорошо бы успеть это вовремя понять. Можно предложить такому человеку написать два сценария своей жизни: на широком и на узком пути. После чего попробовать написать третий, средний... И он у него, конечно, не получится, а вместо него получится первый и только первый...Может быть, это заставит его сделать выбор.

Альпинизм. Альпинист лезет в гору. Все хорошо, воздух свежий и очень все красиво. Он старательно забивает крепления в скалу, обеспечивает страховку, ищет, куда поставить ногу, находит, уверен и ловок... Но солнышко сияет, день идет, и наш альпинист устал. А гора длинная.... Имеет ли он право отдохнуть? Без сомнения, он не машина, надо передохнуть. Он закрепился, нашел чуть больше площадку, где хорошо ноги стоят, и встал отдышаться. Но если он чуть дольше будет стоять, чем надо, ноги затекут: его движение, пусть и утомительное, не давало крови застаиваться, а сейчас поза одна, стоять труднее в каком-то смысле, чем идти! Он начинает чуть менять положение ног, двигаться на одном месте. Но теперь он уже не выбирает, как ему повернуться, это вынужденное движение, не продуманное и не подготовленное... В этот раз обошлось. Но если он постоит еще и еще, грунт начнет сыпаться у него под ногами, и он вместо того, как бы залезть вверх, будет хвататься за страховку, и стараться не съехать вниз... Это уже другой процесс, чем был в начале пути. Действовать надо быстро, уже не он выбирает, куда идти, а хватается за все мало-мальски подходящее, хотя бы и за куст — а тот остается у него в руках, и альпинист повис на страховке. У ног уже нет опоры, вся надежда на то, как он раньше хорошо забил крюк. Если он ошибся... грохот, крик, ссадины и кровь, хорошо, если не переломы, а бывает и смерть. Не остановится, пока его что-то не остановит, пока дно не появится в его жизни. Останется живой, не поломается — полезет опять. Так и мы живем, срываясь и падая. Отсюда понятно, как важна связка в горах, когда вместе идут несколько человек, тогда от малой ошибки они могут удержать и, напрягая свои силы, не дать товарищу упасть. Но если он не хочет страховаться, рискует попусту и любит висеть, раскачиваясь на остальных — они его в связку не возьмут. «Стравят» веревку, чтобы не расшибся, «адью» — и пойдут без него, потому что это угрожает их собственной жизни, а он, видно, не понимает, что такое горы, дружба и поддержка.

Вернемся теперь к схеме Джеллинека из главы, посвященной развитию зависимости, и посмотрим на правую часть этой кривой (рис.15). Прекратив употреблять наркотики или алкоголь, осознав свое бессилие перед зависимостью, наш наркоман обращается за помощью: медицинской, психологической, дружеской — для того, чтобы удержаться. Общение с выздоравливающими людьми приносит ему доверие и чувство безопасности, а также новые представления о том, что помогает выздоравливать: границы, рекомендации, принцип «только сегодня» и др. Он учится видеть и избегать ловушки старых стереотипов, старается поступать по-другому. Все это приносит ему надежду на то, что у него получится выздоравливать, — просто уже получается! — и он видит изменения: улучшается его состояние как физическое, так и эмоциональное, появляются первые победы над тягой. Вот тут-то и подстерегает его первая серьезная опасность.

Рис. 15. Срывной поцесс

Дело в том, что такое замечательное состояние, которого давно не было, радость (в т.ч. и нереалистичная — эйфория), поддержка (нередко чрезмерные похвалы) со стороны близких и друзей создают ему удобную «площадку», на которой он хочет помедлить и «погреться под солнышком». Он ведь так устал, замучился от зависимости, а сейчас так хорошо... Наркоман продолжает выполнять все то, что делал раньше: ходит на собрания НА, общается с выздоравливающими и соблюдает все рекомендации, но не делает ничего нового, оставаясь в своем положении. Тем временем его «догоняют» мысли о последствиях его употребления и чувство вины: действительно, сколько денег «проторчал», не работает, «ничего не делает, только выздоровлением и занимается». Поэтому понятно, что надо браться за дело, теперь же все хорошо! Надо загладить свою вину за прошлое, тем более, что сейчас он такой хороший...

Он идет работать, зарабатывать свою репутацию, возмещать ущерб (а на самом деле, скорее «затыкать» свое чувство вины за прошлое). Эго стоит ему большого напряжения, потому что надо совмещать два дела: выздоровление и работу, но выздоровление уже есть, и оно не очень видно, а работа реальна, за нее платят деньги, и самооценка растет пропорционально успехам на работе. Постепенно интенсивная работа становится несовместной с прежним образом жизни выздоравливающего человека, и наркоман начинает потихоньку нарушать границы: засиживается на работе допоздна, спит мало, пошел на презентацию, где все пили, а он один терпел... Это же нужно, это моя работа! Он уже едва справляется со своей жизнью, и это вызывает усталость, острую потребность остановиться и отдохнуть. Наркоман начинает пропускать собрания НА, занятия в терапевтической поддерживающей группе, он становится одинок. Друзья пытаются поговорить с ним, показывают ему, что все идет в срыв, но он не слышит критики: ему и так тяжело, а от него еще требуют дополнительных каких-то действий! Он отторгает тех, кто мог бы ему помочь, обижен на них за то, что его не понимают, и настраивает себя на то, что теперь он уже «должен справиться», несмотря ни на что. Понятно, что такое напряжение приводит его закономерно к ситуации, когда перед ним оказывается стакан, и он думает: «Во-первых, это же не мой наркотик! У меня с ним не было проблем! Во-вторых, я только один раз, должен же я наконец отдохнуть и расслабиться во всей этой ужасной жизни! И в-третьих, никто же не узнает!». Он употребляет, и потом начинается уже достаточно понятная скучная цепочка лжи, повторений употребления, возвращения к своему наркотику и пр. и пр., и наркоман быстро обнаруживает себя там, где он был еще недавно — в ужасном употреблении. Хорошая жизнь выздоравливающего человека развеялась как дым, а вернуться к ней не пускает ложное чувство вины перед теми, с кем выздоравливал: «Я не смог, а они смогли, я хуже их, я их предал, я другой, у меня не получится...» — и тому подобный вздор.

Если же наш наркоман успешно миновал эту ловушку-развилку, он продолжает выздоравливать. Оставаясь честным с самим собой, отвечая за свои поступки и выздоровление в целом, он принимает как факт свои чувства вины, гнева, обиды и постепенно начинает их проживать, выходя из них. Близкие видят его ответственность и взросление, и начинают постепенно ему больше и больше доверять — и успокаиваются. Он же, преодолевая внутреннее сопротивление, начинает всерьез работать по Шагам.

Дело в том, что, хотя элементы Первого, Второго и Третьего шагов уже были в его жизни до этого момента, они касались скорее его прежней жизни в употреблении, а у него уже довольно давно идет жизнь другая, трезвая. Вот теперь ему и надо разобраться в своем бессилии и помощи в нем. Тут он обнаруживает, что рядом есть друзья. Он больше не одинок, притом что уже может быть в уединении. Одиночество исчезает из жизни, и вместе с ним отчаяние и тяжелая злость. Более того, по мере работы по Третьему шагу он видит, что его контакт с этими людьми происходит так, как писал об этом авва Дорофей (только сам он этого имени, вероятно, не знает): образуется особенная близость с теми друзьями, которые, как и он, стремятся к тому, чтобы Бог действовал в их жизни. Устремление себя к Богу сближает тебя с другими людьми, потому что Бог-то у нас один! (рис. 16). Бог видимо действует, присутствует на его пути, следы этого Присутствия опознаются им и создают удивительное чувство наполненности, безопасности и смысла. Молитва естественно становится частью жизни, он прост и ясен в общении, что создает ему мир в семье и общество друзей. Прямо рай... Не тут-то было. В этой нормальной, в общем-то, для человека жизни присутствует еще один фактор, который становится все настойчивее: совесть. Появляется некая нравственная линейка «хорошо» \ «плохо», и не каждый поступок так прост и безоблачен, как это казалось совсем недавно. Радостные события перемежаются с испытаниями, и тут новый поворотный пункт.

Как хочется сохранить безоблачную, спокойную жизнь! Разве он не заслужил ее своими усилиями? Он просто научился действовать правильно, вот жизнь и наладилась. Теперь она всегда будет

спокойной, если он опять будет поступать правильно. Он освободился от гнета зависимости, и не собирается опять делать свою жизнь хуже. Что же ему мешает? Надо это просто убрать. Жена слишком нервная, подозревает, плачет — буду поменьше бывать дома. На работе напряженно — поменяю работу. Друзья говорят, что я изменился, поругался с ними... Что же они мне все мешают выздоравливать? Такая была хорошая жизнь! Нет, я, конечно, не буду с ними рвать отношения, я просто им объясню, надо — по пять раз буду объяснять, что они делают со мной не так, где они мне мешают жить. Они не понимают, хотя они, в общем, хорошие люди, и я их даже люблю... Но надо повоспитывать.

Почему-то не слушают, не воспитываются. Пошел к другим друзьям, рассказал им все, не переставая рассказывал на собраниях НА, как он борется за светлую, добрую жизнь... Ничего не получается, напряжение только растет. Они не хотят меняться, значит, мне с ними не по пути. Ушел от жены, порвал с двумя друзьями, с которыми выздоравливал с самого начала. Появились другие люди в жизни, потом исчезают и они. Что же так много не-друзей вокруг? Одиночество пришло как-то неожиданно, и уже не придешь к старым приятелям — просто стена разделяет с ними.

Рис. 16. Как дружат люди

Ничего, надо справляться одному, и не такое прожили. Главное — не сорваться, а остальное как-нибудь. Устал только очень... Хронически устал, просто от такой жизни устал... Как же так получилось, что позвонил «барыге»? Что меня стукнуло? Ну ладно, только повидаюсь с ним, ничего «брать» не буду, просто поговорим о том, о сем, вспомним старых знакомых... Через два часа сидел и плакал, употребив, и звонил старым друзьям. «Я все понял, я завтра приеду». Не приехал, и пропал на полгода.

Заметим некоторые закономерности:

«Развилка» на пути выздоровления возникает, как правило, в хорошие времена, когда человек спокоен и благополучен. Именно там возникает опасное замедление.

• По мере движения по пути срыва, наркоман или алкоголик последовательно теряет то, чего добился на пути выздоровления. Идет регресс: обратное развитие.
• На пути срыва человек вовсе не собирается срываться. У него вполне «благородные» цели, которые он не оценивает как ложные. Сам он не видит своего срыва!
• Употребление наступает достаточно неожиданно для самого наркомана или алкоголика, и не обязательно сразу тяжелое. Процесс возвращения к старому ужасу может занять вторую половину срывного «кольца».
• Срыв — это всегда обманутые ожидания, какими бы они не были. Это в характере дьявола: поманить, обмануть и оставить ни с чем или с ничтожным результатом. Человек никогда не получает того, на что рассчитывал, идя в срыв.

К сожалению, новое «дно» становится хуже, чем предыдущее, хотя сам наркоман прошлый раз думал, что хуже уже некуда. Это похоже на то, как буксует машина: чем дольше буксует, тем ниже садится колесо. Финал известен: безумие (если наступает) и смерть. Оттуда еще никто не возвращался выздоравливать. Поэтому надо успеть вернуться.

Понятно, что когда я писала о наркомане, это делалось для облегчения изложения: все это легко переносится на историю алкоголика. Детали процесса тоже могут быть разные, например, вместо работы может появиться «большая любовь», которая наконец-то посетила нашего алкоголика, должно быть в награду за его труды в выздоровлении. Это может быть на самом деле любое дело, которое отличается от выздоровления, и потому ему противостоит.

И последнее: есть большая радость во всей этой грустной теме. Дело в том, что срывной процесс — это процесс, и если человек находится пока еще в общении, и его близкие видят его неблагополучие, и он сам осведомлен и натренирован, чтобы видеть признаки срыва — а они формализуемы в общем и конкретизируемы для каждого пациента в отдельности — срывной процесс можно остановить. Тогда регресс сменяется вновь прогрессом, человек восстанавливает потерянное и возвращается к выздоровлению на радость себе и всем вокруг.

Более того, я должна вам сказать, срывной процесс бывает у каждого выздоравливающего наркомана. Это потому что дьявол силен, а люди делают ошибки. И все мы когда-то устаем, и жизнь сложна. Поэтому срывной процесс — это одна из главных тем работы в поддерживающей реабилитации, и при неизбежности срывного процесса для всех и каждого, фатальной неизбежности срыва нет. Это грубая ошибка — считать, что раз болезнь хроническая, обязательно должны быть рецидивы. Как срывной процесс — конечно, да. Как употребление, срыв — конечно, нет! Для того и работаем в выздоровлении все вместе.